Они их собрали, спокойно до боли,
Детишек и женщин… и выгнали в поле.
И яму себе эти женщины рыли.
Фашисты стояли, смотрели, шутили…
А день был дождливый,
Касалися луга свинцовые тучи,
Толкая друг друга.
Своими ушами слыхала тогда,
Как реки рыдали, как выла вода…
Кричали ручьи, словно малые дети…
Я этого дня не забуду до смерти.
И солнце сквозь тучи (я видела это!)
Рыдая, ласкало детей своим светом.
…Но звук автомата сумел вдруг прервать
Проклятье, что бросила извергам мать!
У сына дрожали ручонки и губки.
Он плакал в подол ее выцветшей юбки.
Всю душу ее на куски разрывая,
Сын будто кричал уже все понимая:
«Стреляют! Укрой! Не хочу умирать!»
Нагнувшись, взяла его не руки мать,
Прижала к груди: «Ну не бойся, сейчас
Не будет на свете, мой маленький, нас…
Нет, больно не будет… мгновенная смерть…
Закрой только глазки, не надо смотреть.
А то палачи закопают живьем
Нет, лучше от пули мы вместе умрем».
Он глазки закрыл, пуля в шею вошла…
Вдруг молния два осветила ствола
И лица упавших белее чем мел…
И ветер вдруг взвизгнул, и гром загремел.
Пусть стонет земля, Пусть рыдает крича;
Как магма, слеза Будет пусть горяча